Персональная выставка Фонд Культуры, Москва,1993
Ключи
Игорь Ганиковский
«Попадает в цель та стрела, что летит вечно"
Владимир Набоков
Каждый художник в своем творчестве проходит разные этапы, стараясь найти форму, адекватную выражаемому.
Пробираясь по лабиринтам пространств и времен в моих работах, то и дело наталкиваешься на ворота (от Цербера до Кафки), ведущие в другие Миры. Некоторые из них открываются сами, к другим надо подбирать ключи, некоторые вообще не открываются – и слава Богу, потому что внезапная вспышка света или вязкая чернота могут оглушить и превратить в ничто.
- 1 -
Что касается формы моих работ, то рассматриваемое в них, без преувеличения, огромно, и приходится, последовательно, менять точку зрения. В формальном плане, мои работы проходят путь от фигуративных к абстрактным, то есть, зная предыдущие, можно понять, чем насыщены сегодняшние.
Темы же моих работ, напротив, сохраняют устойчивое постоянство, т.к. обращение к первопричинам всегда меня интересовало. При этом, я считаю, что перевод «непереводимой» информации имеет высокую ценность.
- 2 -
Хронотоп, по М. Бахтину, указывает на неразрывность времени и пространства. Естественно, в изобразительном искусстве доминирует визуальный пространственный образ, ибо невидимое нами время мы можем лишь метафорически представить в виде чего-то движущегося, рождающегося… В картине, объекте – время скрыто более всего, по сравнению, скажем, с музыкой, литературой, кино… Но я старался, начиная с самых ранних работ, «насыщать» их временем: вневременное искусство превращать во временное (серия «Соборы 90-х годов»).
Геометрия последних работ построена таким образом, что их нельзя понять, смотря только из одной точки. Всегда требуется движение, и лишь движение во времени связано с обретением полной формы. Время часто представлено в моих работах в виде «вставок» с чередующимися темными и светлыми полями. Частота чередования создает ощущение различной скорости, а направление – прямого и обратного хода времени.
- 3 -
Появление вставок характерно для моих работ, начиная с 1986 года («Белое и черное», 1987; «Памяти мамы», 1989), и они являются их важными элементами. Вообще, эти вставки могут читаться как однородные с окружающим их полем, и как разнородные с ним. Но, чем резче контраст, тем ощутимее семиотическая специфика: часто, вставки в моих работах могут читаться как «окно в другой мир» или сильное увеличение нужной информации.
Вставка появляется как «текст в тексте» и создает сложное взаимодействие этих «текстов-полей», но, при этом, вставка всегда хранит устойчивое воспоминание о целом.
- 4 -
Видеть – значит менять точку зрения. Явление «приобретает объемность только по мере его «обо-зрения» из разных точек, и сколько взглядов надо сменить, чтобы приобрести хоть что-то близкое к миро-воззрению» (М.Эпштейн).
Так обозначается возможность «умо-зрения», которая не сводилась бы к определенному взгляду, а работала бы как собирающая разные позиции и создавала бы целое поле мысленного (серия «Книги», объекты). Выбирая определенное местоположение при рассматривании моих трехмерных работ, получаешь разную информацию, часто противоположную. Негатив превращается в позитив, но при этом, полученная сумма обладает высокой степенью семиотической насыщенности.
- 5 -
Последние работы превратились почти в чисто абстрактные, нарративы спрятались под слой краски и дают о себе знать только слегка прочеркнутыми поверхностями.
Повышенный интерес к геометрии связан с попыткой заново картографировать ландшафты представлений, с попыткой засечь «знаки нехватки Бытия» (Лиотар).
Геометрия переводит случайное в сферу трансцендентного, мир перестает произвольно изменяться и замирает.
Геометрия – это то, что известно миру душ и причастно миру идей, а, следовательно, чистых форм. Ведь истина всегда лежит в области невидимого, непостижимого. Казимир Малевич говорил: «Геометрия – условие видимости несуществующих фигур».
В моих работах геометрия выступает не совсем «чистой», а обладает качеством сделанности ее человеком («…нет прямых, к которым не примешивалась бы искривленность». Лейбниц) и чертами чего-то архаичного (моя геометрия близка к геометрии С.Скулли). Это фигуры, зримые умственным оком.
То, что я сейчас делаю, я бы назвал новым конструктивизмом, имея в виду, что отнюдь не человек является «главным конструктором» этих миров.
- 6 -
Складка – загадочное явление, она материализует идею взаимозависимости присутствия и отсутствия, амнезии и воспоминаний, рождения и смерти…
Складка соединяет внутреннее и внешнее, деформирует, прячет, распрямляет и проявляет. Понятие складки как метафоры связи бытия и небытия развернуто Хайдеггером.
«Итак, речь идет и всегда будет идти о том, что раскрытое всегда прикровенно, как названное всегда является предательством неименуемого» (Лиотар).
Складчатые поверхности выступают в моих работах как объекты из смятой бумаги (каталог моей персональной выставки в музее Ам Оствалл в Дортмунде), или как «книги», или слоистые поверхности, прикрывающие или появляющиеся, и, тем самым, манифестирующие свое присутствие.
- 7 -
Серия «Книги» появилась в последние годы, это как греза Лейбница и Маларме о «тотальной книге».
Книга здесь предстает как пространство, в котором плоскости страниц накладываются одна на другую, скрываю и открывают, озаряют или погружают во тьму. Чтение как сплошное неделимое развертывание многомерной реальности. Для моих трехмерных работ особенно важна амбивалентность открытия и закрытия одновременно. Все тайное должно стать явным, чтобы сознание могло двигаться к тайному по ступеням или слоям его явленности.
Свернутость – неотъемлемое свойство бытия. И покров, завеса – знаковая преграда (серия «Тора», «Фильтры-Экраны») между этим и другим миром – миром профанным и миром горним. Некоторые книги повернуты к нам корешком – закрытые книги хранят свои тайны, другие открыты, перпендикулярные плоскости как страницы (как увеличенная складка, как выдвижная полка, развертываясь в пространстве, обогащает наше видение).
Эту же идею невидимого слова, предшествующего видимому, мы находим в Каббале и Торе.
- 8 -
Существуют поля, которые ограждают или разрушают, создают непреодолимые преграды или выносят к новым мирам. Моя геометрия – как моментальная фотография того, что не видишь, а только чувствуешь. Работы с этой моментальной съемкой «застывшей на миг энергии» впервые появились в 1989 году («Гетто», «Натюрморт с фигурками») и сейчас снова возникли в работах серии «Фильтры-Экраны», в которых маленькие кирпичики-заслоны удерживают черноту, не дают ей распространяться.
- 9 -
Часто в моих работах можно увидеть шифры, монограммы, комбинирующие графемы таким образом, что они, сплетаясь в рисунке, теряют свою читаемость.
Эти зашифрованные письма как память, лишенная времени и свернутая в знак.
- 10 -
Путь к подлинному искусству всегда выходит к тайне, но не открывает ее, т.к. она сама, по определению, не сказуема. Ее можно только ощутить в определенной системе знаков.
Игорь Ганиковский
«Попадает в цель та стрела, что летит вечно"
Владимир Набоков
Каждый художник в своем творчестве проходит разные этапы, стараясь найти форму, адекватную выражаемому.
Пробираясь по лабиринтам пространств и времен в моих работах, то и дело наталкиваешься на ворота (от Цербера до Кафки), ведущие в другие Миры. Некоторые из них открываются сами, к другим надо подбирать ключи, некоторые вообще не открываются – и слава Богу, потому что внезапная вспышка света или вязкая чернота могут оглушить и превратить в ничто.
- 1 -
Что касается формы моих работ, то рассматриваемое в них, без преувеличения, огромно, и приходится, последовательно, менять точку зрения. В формальном плане, мои работы проходят путь от фигуративных к абстрактным, то есть, зная предыдущие, можно понять, чем насыщены сегодняшние.
Темы же моих работ, напротив, сохраняют устойчивое постоянство, т.к. обращение к первопричинам всегда меня интересовало. При этом, я считаю, что перевод «непереводимой» информации имеет высокую ценность.
- 2 -
Хронотоп, по М. Бахтину, указывает на неразрывность времени и пространства. Естественно, в изобразительном искусстве доминирует визуальный пространственный образ, ибо невидимое нами время мы можем лишь метафорически представить в виде чего-то движущегося, рождающегося… В картине, объекте – время скрыто более всего, по сравнению, скажем, с музыкой, литературой, кино… Но я старался, начиная с самых ранних работ, «насыщать» их временем: вневременное искусство превращать во временное (серия «Соборы 90-х годов»).
Геометрия последних работ построена таким образом, что их нельзя понять, смотря только из одной точки. Всегда требуется движение, и лишь движение во времени связано с обретением полной формы. Время часто представлено в моих работах в виде «вставок» с чередующимися темными и светлыми полями. Частота чередования создает ощущение различной скорости, а направление – прямого и обратного хода времени.
- 3 -
Появление вставок характерно для моих работ, начиная с 1986 года («Белое и черное», 1987; «Памяти мамы», 1989), и они являются их важными элементами. Вообще, эти вставки могут читаться как однородные с окружающим их полем, и как разнородные с ним. Но, чем резче контраст, тем ощутимее семиотическая специфика: часто, вставки в моих работах могут читаться как «окно в другой мир» или сильное увеличение нужной информации.
Вставка появляется как «текст в тексте» и создает сложное взаимодействие этих «текстов-полей», но, при этом, вставка всегда хранит устойчивое воспоминание о целом.
- 4 -
Видеть – значит менять точку зрения. Явление «приобретает объемность только по мере его «обо-зрения» из разных точек, и сколько взглядов надо сменить, чтобы приобрести хоть что-то близкое к миро-воззрению» (М.Эпштейн).
Так обозначается возможность «умо-зрения», которая не сводилась бы к определенному взгляду, а работала бы как собирающая разные позиции и создавала бы целое поле мысленного (серия «Книги», объекты). Выбирая определенное местоположение при рассматривании моих трехмерных работ, получаешь разную информацию, часто противоположную. Негатив превращается в позитив, но при этом, полученная сумма обладает высокой степенью семиотической насыщенности.
- 5 -
Последние работы превратились почти в чисто абстрактные, нарративы спрятались под слой краски и дают о себе знать только слегка прочеркнутыми поверхностями.
Повышенный интерес к геометрии связан с попыткой заново картографировать ландшафты представлений, с попыткой засечь «знаки нехватки Бытия» (Лиотар).
Геометрия переводит случайное в сферу трансцендентного, мир перестает произвольно изменяться и замирает.
Геометрия – это то, что известно миру душ и причастно миру идей, а, следовательно, чистых форм. Ведь истина всегда лежит в области невидимого, непостижимого. Казимир Малевич говорил: «Геометрия – условие видимости несуществующих фигур».
В моих работах геометрия выступает не совсем «чистой», а обладает качеством сделанности ее человеком («…нет прямых, к которым не примешивалась бы искривленность». Лейбниц) и чертами чего-то архаичного (моя геометрия близка к геометрии С.Скулли). Это фигуры, зримые умственным оком.
То, что я сейчас делаю, я бы назвал новым конструктивизмом, имея в виду, что отнюдь не человек является «главным конструктором» этих миров.
- 6 -
Складка – загадочное явление, она материализует идею взаимозависимости присутствия и отсутствия, амнезии и воспоминаний, рождения и смерти…
Складка соединяет внутреннее и внешнее, деформирует, прячет, распрямляет и проявляет. Понятие складки как метафоры связи бытия и небытия развернуто Хайдеггером.
«Итак, речь идет и всегда будет идти о том, что раскрытое всегда прикровенно, как названное всегда является предательством неименуемого» (Лиотар).
Складчатые поверхности выступают в моих работах как объекты из смятой бумаги (каталог моей персональной выставки в музее Ам Оствалл в Дортмунде), или как «книги», или слоистые поверхности, прикрывающие или появляющиеся, и, тем самым, манифестирующие свое присутствие.
- 7 -
Серия «Книги» появилась в последние годы, это как греза Лейбница и Маларме о «тотальной книге».
Книга здесь предстает как пространство, в котором плоскости страниц накладываются одна на другую, скрываю и открывают, озаряют или погружают во тьму. Чтение как сплошное неделимое развертывание многомерной реальности. Для моих трехмерных работ особенно важна амбивалентность открытия и закрытия одновременно. Все тайное должно стать явным, чтобы сознание могло двигаться к тайному по ступеням или слоям его явленности.
Свернутость – неотъемлемое свойство бытия. И покров, завеса – знаковая преграда (серия «Тора», «Фильтры-Экраны») между этим и другим миром – миром профанным и миром горним. Некоторые книги повернуты к нам корешком – закрытые книги хранят свои тайны, другие открыты, перпендикулярные плоскости как страницы (как увеличенная складка, как выдвижная полка, развертываясь в пространстве, обогащает наше видение).
Эту же идею невидимого слова, предшествующего видимому, мы находим в Каббале и Торе.
- 8 -
Существуют поля, которые ограждают или разрушают, создают непреодолимые преграды или выносят к новым мирам. Моя геометрия – как моментальная фотография того, что не видишь, а только чувствуешь. Работы с этой моментальной съемкой «застывшей на миг энергии» впервые появились в 1989 году («Гетто», «Натюрморт с фигурками») и сейчас снова возникли в работах серии «Фильтры-Экраны», в которых маленькие кирпичики-заслоны удерживают черноту, не дают ей распространяться.
- 9 -
Часто в моих работах можно увидеть шифры, монограммы, комбинирующие графемы таким образом, что они, сплетаясь в рисунке, теряют свою читаемость.
Эти зашифрованные письма как память, лишенная времени и свернутая в знак.
- 10 -
Путь к подлинному искусству всегда выходит к тайне, но не открывает ее, т.к. она сама, по определению, не сказуема. Ее можно только ощутить в определенной системе знаков.
